Европейские исследователи на просторах Кавказа

К 250-летию вхождения Ингушетии в состав России

С того времени, как появилась Российская академия наук, согласно распоряжению императора Петра I и Указу правительствующего Сената от 28 января (8 февраля) 1724 года, внимание к окраинам России, особенно к Кавказу, стало более активным и интенсивным. Каждый из исследователей, имея свои определенные задачи, тем не менее, фиксировал многие аспекты культуры и быта народов, в том числе ингушей. К их трудам мы и сегодня обращаемся время от времени.

В 1781 году по поручению высшего командования Кавказской военной линии дивизионный квартирмейстер русской армии Леонтий фон Штедер был отправлен в горные районы Кавказа для составления военно-географической карты Центрального Кавказа, а также изучения и склонения горцев на сторону России. Годы его жизни не выяснены.

В результате путешествия по Центральному Кавказу Штедер составил «Дневник одного путешествия из пограничной крепости Моздок в центр Кавказа в 1781 году», который впервые был опубликован на немецком языке в 1797 году. Он объездил почти всю Ингушетию, в том числе долины рек Сунжа, Фортанга, Назранка, Камбилеевка, Асса, и подробно описывал эти места. Свой дневник он начал с географического описания территории. По пути на Казбек Штедер побывал в ингушских селениях Ларс, Чми, проехал по дороге от Казбека до ингушского селения Заурово.

В рамках своей экспедиционной поездки Л. Штедер определил стратегические места, на которых позже были построены крепости, в том числе на территории Ингушетии появилась в 1784 году крепость Заурово, было определено место для закладки крепости Назрань, которая была заложена в 1810 году.

«Назиран — небольшая река, которая бежит на северо-восток, заросшая кустарником и тростником; у нее прозрачная вода и топкое ложе, поэтому ее, кроме как на отмелях, невозможно перейти, — пишет исследователь. — Эти трудные переправы, возвышенности и сама Сунжа, которая бежит на восток через лесистые горы, образуют здесь крепкое тесное ущелье, у которого ингуши обычно держат заставу. Это ущелье на Назиране возле Татартупа могло бы стать вторым важным постом, с помощью которого можно было бы держать в узде кабардинцев и чеченцев. Природа и положение обеспечивают им крепость и все насущные потребности».

Им были описаны населенные пункты и дороги, известные к тому времени и памятники архитектуры и истории, в том числе храм Тхаба-Ерды (в Ассинском ущелье), мавзолей Борга-Каш (с. Плиево), Татартупский и Джулатский минареты. Повышенный интерес к Центральному Кавказу, Ингушетии в частности, был обусловлен как стратегическими целями, так и экономическими. Это был край, богатый самыми различными полезными ископаемыми.

О своем продвижении по территории плоскостной Ингушетии Штедер пишет: «Я проследовал по берегу Сунжи, по плодородным долинам и полям ингушей, до гор. На той стороне, в 4 верстах к востоку, в лесистых предгорьях находятся 3-4 деревни ахгуртов, которые представляют собой смешение карабулаков и ингушей. Вследствие того, что у них хорошие земли, а также вследствие их слабости и незащищенности позиции, они менее необузданны и меньше занимаются грабежом, чем их горские соседи... Равнинные земли и возможность заниматься земледелием делает их культурными и дружественными...

Через 5 верст на запад мы вышли на реку Кумбелей, к ингушам, или кистам, которые живут у ее истока в лесистых предгорьях. Эта река вытекает из области Больших ингушей, лежащей в 6 верстах южнее, протекает через высокие лесистые предгорья, затем поворачивает на север, течет по равнине 40 верст на северо-запад до Ахловских гор, где поворачивает на север и в 4 верстах от Татартупа впадает справа в Терек. У нее топкие берега и каменистое ложе; она бежит не очень быстро; во многих местах через нее можно переправиться верхом; на ней, как и на других реках, есть небольшие леса, которые подмываются течением.

По Ахловским горам проходит Грузинская дорога, по которой можно пройти, когда потоки дождя не делают ее непроходимой.

В недавние времена в предгорьях возле нее поселилась колония ингушей, называемая Шалха. Рост численности в небольших плодородных районах вытеснил их на равнину. На левом берегу Кумбелея, вплотную к горам, живут около 200 фамилий.

На правом берегу, на равнине вдоль маленькой речки, располагаются другие деревни. Здесь каждая фамилия держит собственную водяную мельницу, устройство которой такое же простое, как и эрудиция этого народа. В сравнении с другими жителями гор этот народ можно назвать зажиточным, поскольку он имеет в изобилии скот и зерно, и при этом живет умеренно».

Для истории и культуры ингушского народа дневники Л. Штедера дают широкое этнографическое описание ингушей, особенности их социально-экономических отношений и нравов.

«Ингуши трудолюбивы, особенно их женщины, которые заботятся о хозяйстве и одежде, таскают по горам большие тяжести и часто за 8 верст ходят за дровами для огня, — пишет исследователь. — Насколько я знаю, их потребности самые минимальные. Они одеваются на татарский манер; в жару и холод обходятся одной буркой; часто пищей им служат только корни растений; охота обеспечивает им хорошую пищу, но очень умеренную. Старшие едят первыми и оставляют немного другим, чтобы они и дети могли утолить голод».

Отмечая высокий уровень гостеприимства ингушей, Штедер пишет: «При их гостеприимстве, при всеобщей их доброте, при похвальном равномерном распределении того, что дает им счастье и случай, теряют они облик дикарей и предстают более человечными, чем наши алчные благовоспитанные люди».

О национальном характере ингушей говорит: «Они чрезвычайно худые, высокие, с легкой походкой, крепкие и неутомимые. Внешне они свободные, гордые и серьезные. В речи они пылкие, но очень быстро успокаиваются. Их чувства проявляются искренне и открыто. Презрение к жизни считают они добродетелью, малейшее проявление страха — большим пороком, поэтому они безрассудно отважны... Их горячность очень быстро возбуждается и так же быстро утихает, и хладнокровие, как я заметил, считается у них лучшим достоинством».

Штедер замечал в горах Центрального Кавказа недоверчивое отношение горцев к представителям и политике царского правительства.

Совершил поездки по Астраханскому краю, Северному Кавказу и Крыму в 1768-1774 и 1793-1794 годах. Результаты его исследований вошли в книгу «Путешествие по южным провинциям Российской империи в 1793 и 1794 годах», изданной на немецком языке.

«На Кавказе живет некий народ, который совершенно отличается от других кавказских народов по языку, облику и чертам лица; их самоназвание — ламур, значащее — жители гор; другие называют их галгаями или ингушами». «Они живут на истоках Кумбелея и Сунжи, до высоких гор на восточном берегу Терека... Карабулаки происходят именно от них; они граничат с ингушами на западе, с чеченцами на востоке... Хотя чеченцы говорят на одном языке с ингушами, по характеру они совершенно отличаются друг от друга», — пишет Паллас.

Надо отметить, что в 1877 году Российской академией наук был издан сравнительный словарь П. С. Палласа (на более чем двухстах языках), где указаны в общем свыше четырехсот слов чеченского языка с ингушскими и бацбийскими параллелями.

Описывая хозяйственную деятельность ингушей, исследователь отмечает, что ингуши являются замечательными земледельцами.

«Это единственный народ Кавказа, у которого сохранился щит как часть вооружения. Эти щиты изготовлены из дерева, покрытого кожей, и охвачены железными обручами овальной формы. Короткая сучковатая палка, являющаяся частью их вооружения, служит не только для обороны, но и в качестве подпорки для ружья, которое кладут между рогатками этой пики, укрепляя ее конец в земле, что дает возможность более точно стрелять в цель», — дает описание вооружения ингушей.

«Честнейшими» и «храбрейшими» жителями гор называет Паллас ингушей.

Находившийся на русской дипломатической службе в Грузии, в течение трех лет (1781-1783) он по заданию российского правительства совершил 5 экспедиций в разные регионы Северного Кавказа.

В книге «Историческое, топографическое и физическое описание Кавказа и всех различных народов на нем обитающих», изданной на немецком языке в 1796 году, он описывает разные народы, в том числе и ингушей.

«На правом берегу Терека по северо-западной вершине восточного Кавказа и по всем около онаго лежащим горам, живет народ, называемый инкучь (ингуши), ..., в соседстве с ним с южной стороны обитают кисты. Они суть из числа древнейших кавказских жителей, ибо язык их в употреблении у большой части тех народов, которые на наружных горах поселились. Кисты простираются до берегов Терека, а к востоку граничат они с другими народами, называемыми карабулаки..», «инкучи считают от себя несколько селений, а именно: 200 дворов поселившихся при Шалгу и деревне Саур (Заур), лежащих возле крепости Владикавказ», и подчеркивает, что «Владикавказ от них же свое начало получил».

Якоб Рейнеггс описал религиозные обряды и общественное устройство народа, жилища и одежду, танцы и музыкальные инструменты ингушей.

Действительный член Петербургской академии наук с 1804 года, академик совершил путешествие по Северному Кавказу и Грузии в 1807-1808 гг. В результате его исследований было издано «Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807 и 1808 годах по поручению Императорской академии наук Санкт-Петербурга, содержащее полное описание Кавказских стран и ее жителей, Юлиуса Клапрота» (Берлин, 1814. Т. 2).

Ученый дает ценные сведения об ингушах.

«Кумбалей, как ее называют черкесы, — пишет Клапрот, — зовется кистинскими народностями Галун и берет свое начало в шиферных горах, около Казбека на верхнем Тереке и течет в долину Большие Ингуши или, как ее называют русские, Старые Ингуши.

Около сорока лет тому назад колония ингушей, которую называют Шалха, поселилась у подножья гор на Кумбалее. Ее сильное население в нескольких плодородных долинах вынудило их переселиться на равнину. Колония Шалха, которая благодаря своему мужеству и численности могла держаться лучше, отбрасывала снова каждую попытку кабардинцев наложить ярмо и мужественно держалась против них. На левом берегу Кумбалея живут у самых предгорий двести семей, которые благодаря отвесному склону у реки могут самостоятельно продолжительное время защищаться». «Их одежда похожа на одежду других кавказцев, но их одежда и оружие изысканнее», — пишет исследователь.

Клапрот описывает хозяйственный быт, одежду, пищу и многое другое.

«Этот народ по сравнению с другими горскими жителями, можно назвать богатым, так как имеет перевес в скоте и хлебном зерне и к тому же живет умеренно. Они пекут каждый раз, когда хотят есть, маленькие пироги из пшеничной, ячменной и кукурузной муки. Тесто формируется, положив на круглый камень и, когда оно наполовину испечено, ставится в горячие угли, пока оно полностью не станет готовым».

«Общественные отношения в народе поддерживаются старшими, которые отличились своими способностями, или из сильных семей; но их влияние на плоскости на простого человека больше, чем в горах, где всеобщая бедность сохраняет большее равенство».

«Их взгляд свободный, дикий и серьезный. В речах они жаркие, но тут же быстро успокаиваются, и все их страсти проявляются открыто и правдиво. Пренебрежение к жизни считают они добродетелью, а малейший страх — за величайший порок, поэтому они скорее лишат себя жизни, прежде чем их покорят. Такими же героическими являются их женщины... Они имеют старших в роду без власти, которые могут управлять только красноречием и доверием... Все у них решается по древним обычаям», — дает характеристику Клапрот.

Жизнь ингушей, переселившихся снова на свою плоскость, складывалась довольно сложно. Приходилось отстаивать каждую пядь земли. Клапрот, показывая это на примере селения Шолхи, отмечал, как мужественно отстаивали ингуши свою независимость на своей территории. В целом Ю. Клапрот оставил довольно ценные сведения о заселении ингушами плоскости, о хозяйственной и общественной жизни ингушей.

Позже появляются другие исследователи, которые в целом отмечают яркие черты характера ингушей, самобытную культуру и жизнеустройство.

Многие фотоматериалы и исследования европейских ученых, изданные в прошлые века на немецком языке, нам стали известны, благодаря архивисту и переводчику Берснаку Газикову.