Один из основателей компании «АСМ Групп», сотрудники которой занимаются воссозданием первозданного облика башенных комплексов Ингушетии, Алексей Михайлов побывал в пресс-центре нашего издания и рассказал корреспонденту газеты «Ингушетия» о ходе реставрационных работ в горной части республики и их особенностях.
— Алексей Григорьевич, как долго вы занимаетесь реставрацией башен в Ингушетии?
— Компания «АСМ Групп», которую я, собственно, здесь сегодня представляю, плотно и плодотворно начала заниматься реставрационными работами на территории горной Ингушетии приблизительно два года назад. Я стабильно приезжаю сюда 3-4 раза в месяц, и вместе с командой мы стараемся воссоздать первозданный вид ингушских башен.
— Исходя из вашего опыта, какие башни сложнее поддаются реставрации: боевые или жилые?
— В принципе любые башни реставрировать сложно, так как нам практически не на что опираться при воплощении изначального облика этих строений. Очень мало архивных данных. Но если все же сравнивать, то на жилые башни сложнее выполнять проект реставрации. Понимаете, боевые башни, несмотря на весь свой внушительный и стройный вид, по структуре почти всегда идентичны, отличаются они только видами кровли: либо плоская крыша, либо пирамидальная. А вот жилые отнимают больше времени при разработке проекта реставрации, так как в них гораздо больше загадок. Каждая из них уникальна по-своему: разные размеры, разная планировка. Всё это усложняет процесс создания реставрационного проекта.
— Сколько времени уходит на реставрацию одной боевой башни, к примеру?
— Это зависит от нескольких факторов, в первую очередь это степень разрушения башни. Также имеет значение местонахождение башни, потому что часто боевые башни строят вблизи обрыва, соответственно к ним труднее подступиться. Важно сколько упавшего строительного камня сохранилось: нередко эти древние валуны падают на дно обрыва или их просто уносят. И, разумеется, огромную роль играет опыт подрядчика, которому предстоит реставрировать ту или иную башню. Поводя итог вышесказанному, среднеразрушенную боевую башню, в моем понимании, при наличии реставрационного проекта и опытного подрядчика можно отреставрировать за три месяца.
— А с кем вы консультируетесь по вопросу исторического соответствия башен?
— В основном это историки, которых, к сожалению, очень мало в республике. Также со специалистами, ранее занимавшимися реставрацией башен.
— Как известно, определенное башенное строение или целый комплекс принадлежат определенным ингушским фамилиям. Связываетесь ли вы с ними до начала реставрации, учитываете ли их мнение?
— Раньше мы этого не делали, не стану лукавить. Но в последующем к нам пришло понимание, что консультирование с тейпами очень важно. Поэтому всю свою работу мы выполняем только с их одобрения. Если же вдруг какой-то башенный комплекс принадлежит сразу нескольким родам, мы ждем согласия всех, иначе лучше не проектировать.
— С вашей профессиональной точки зрения, как в древности людям удавалось возводить подобные сооружения?
— В первую очередь это конструктивное чудо, потому что эти башни продолжают стоят, несмотря на особенности рельефа, на суровые условия в горной части региона и сейсмику. Не имея в распоряжении современных технологий для строительства, люди тогда умудрялись создавать постройки, которые простоят века. Мне кажется, что тут главную роль сыграла ингушская закалка, целеустремлённость и сила духа.
— Над чем вы работаете в настоящее время и какие планы на будущее?
— По проектам нашей организации уже частично отреставрированы комплексы «Ний», «Морч» и «Харп». С Комитетом культурного наследия Ингушетии уже согласованы проекты по реставрации архитектурных комплексов «Вовнушки», «Дошхакле», «Кели», «Пуй», «Гоуст», а также «Лялах». На данный момент мы работаем над исследованием и созданием проектов реставрации комплексов «Эбан», «Тумги» и «Фуртоуг».
— Сколько времени уйдет для полной реставрации всех памятников архитектуры в Джейрахском районе, как вы думаете?
— На этот вопрос с абсолютной точностью не сможет ответить никто, в том числе и я. Для начала нужно хотя бы знать точное количество башен и склепов, находящихся горах: кто-то говорит, что их 2 тысячи, кто-то высказывает мнение, что более 4 тысяч, в реестре ОКН указано 2642 постройки.
Допустим, что башен около 3 тысяч и будем отталкиваться от этого числа. Если привлечь всех ингушских подрядчиков, имеющих хоть какой-то опыт в реставрации, то на реставрацию всех комплексов уйдет 10-20 лет.
Со следующего месяца «АСМ Групп» при поддержке и инициативе правительства республики, и в первую очередь благодаря благотворительному фонду «Сафмар», начинает работу по выявлению и пересчету древних строений на территории всей республики, а также по фиксации существующего состояния всех исторических построек. Эта сложная и трудоемкая программа рассчитана минимум на три года, и только после этого можно будет уверенно сказать о сроках полной реставрации в Ингушетии.
— Разумеется, в любой работе есть свои тонкости, многое нужно брать во внимание. Что важно учитывать при реставрации башенного комплекса?
— В первую очередь историческое соответствие, описание реставрируемой башни, датируемое хотя бы 18-19 веком. Нам предстоит собирать всю эту информацию в архивах различных городов и республик России, также и за рубежом. Далее проводится полный анализ башни: мы изучаем раствор, кладку, камни, дерево, если оно использовалось в строительстве. Временами приходится откапывать засыпанные землей этажи, что полностью меняет архитектуру, высоту и пропорции башни. Такие форс-мажоры тоже необходимо предусматривать. В общем, аспектов очень много, но это основные.
— Скажите, а почему вы выбрали такую профессию? Почему именно реставратор?
— Честно отвечу, когда-то папа за ручку взял и отвел (мне тогда было 12 лет), и сразу «встал на лопату» на изучение уникального Эрмитажного театра в центре Санкт-Петербурга. Отец тоже был реставратор, поэтому я, можно сказать, продолжатель семейного дела.
— Повлияло ли то, что отец определил для вас будущую профессию на отношение к работе? Вам нравится то, чем вы занимаетесь?
— Вы знаете, профессия архитектора-реставратора настолько многогранна: она включает и географию, и нумизматику, и историю, и археологию. Естественно, это всё увлекает и не может не нравиться.
— Кто спонсирует весь это проект по реставрации древних строений в Ингушетии?
— Это благотворительный фонд «Сафмар» под председательством Микаила Гуцериева. Именно этот фонд привлек нас к реставрационным работам в Ингушетии, решив привести в порядок все башенные комплексы, а также склепы, которые не менее важны в призме истории.
— И в завершение нашей беседы хотелось бы узнать: видите ли вы особенности в реставрации ингушских башен?
— Я бы не стал никоим образом сравнивать памятники архитектуры Ингушетии с другими башнями, разбросанными по всей стране. Здешние каменные красавцы уникальны, такого больше нигде нет. Вся архитектура в Джейрахском районе Ингушетии сама по себе является особенностью.
— Спасибо, что уделили нам время!