17 апреля в нашей стране ежегодно отмечают День ветеранов органов внутренних дел и внутренних войск МВД России. Праздник относительно молодой, существует он с 2010 года согласно внутреннему ведомственному приказу МВД России. Впервые День ветеранов ОВД и ВВ отмечался в России в 2011 году. Дата празднования выбрана не случайно, именно 17 апреля 1991 года был создан Российский совет ветеранов правоохранителей и внутренних войск.
Стремительно уносится время в вечность, превращаясь в историю. Помню, в начале 1993 года рядом с местом, где я работал, на улице Чеченская разбили дворик и поставили там несколько деревянных вагончиков, где первый министр МВД Ингушетии Башир Аушев формировал ведомство. Опытных профессионалов можно было посчитать на пальцах одной руки, что сегодня кажется удивительным. Но мало кто из числа молодых знает, что служба в милиции у нас не отличалась распространенностью. Кто-то утверждает, что ее просто считали малопрестижной. Вранье! Дело в том, что не всех на службу принимали, потому что упор делался прежде всего на человеческие качества. Профессиональные нарабатывали с годами.
Это позже, после развала СССР, в жуткие 90-е, когда Ингушетию накрыла волна беженцев из разоренного Пригородного района и пылающей Чечни, руководству МВД республики было не до жиру: каждый, что называется, «штык» приходилось учитывать. И не мудрено: везде орудовали банды головорезов, террористов и обыкновенных преступников разных мастей, которых часто подкармливали из-за рубежа наши заклятые «партнеры», надеявшиеся вслед за Советским Союзом развалить и Россию. К счастью, этим планам не суждено было сбыться (хотя они и не отказались от них). И все — благодаря простым ребятам, которые, как говорится, не за страх, а за совесть впряглись в тяжелую и полную ежеминутных опасностей работу по очищению нашего общества от вырвавшегося наружу зла преступности в то время, когда многие их сверстники «делали бабки», задвинув эту самую совесть куда-то подальше.
Числился в их рядах и Урусхан Олигов — спокойный, неприметный парень из села Кантышево, которому в далеком 93-м, когда он устроился в милицию, едва исполнилось 27 лет.
— Жил обычной жизнью ингушей, — говорит Урусхан. — Ничего примечательного. Окончил школу в родном селе, потом работал в местном совхозе, два года отдал службе в армии. После возвращения оттуда мотался по заработкам или, как их у нас называли, «довгора», некоторое время числился рабочим на автопредприятии в Назрани — одном из редких хозяйств на территории «аграрного придатка» ЧИАССР, как тогда называли Ингушетию. Там и полюбил автомобили, отучился на водителя, получил права...
А дальше... Дальше грянули лихие 90-е, и Урусхан посчитал, что не может оставаться в стороне от тектонических изменений, происходивших в стране и только что возрожденной республике. И служба в правоохранительных органах предоставляла такие возможности.
— Меня зачислили во вневедомственную охрану, — продолжает он. — Охранял филиал центрального банка, другие государственные структуры. Видел, как тяжело республике справляться с разнузданной преступностью, гибель товарищей. Так, на заложенной мине подорвался мой напарник Иса Аушев. Но вдохновляла какая-то надежда на светлое будущее, хотя это выражение и выхолостили сегодня. Людей переполняла уверенность, что мы справимся с трудностями, которые лишь наваливались с новой силой...
Момент истины для водителя АТХ МВД РИ, старшего прапорщика Урусхана Олигова настал в трагическую ночь с 21 на 22 июня 2004 года, когда в спящую Ингушетию вторглась вооруженная до зубов банда головорезов Басаева.
— В те дни я догуливал отпуск, — вспоминает собеседник. — Ко мне домой приехал мой напарник и сообщил, что руководство отозвало меня. Тогда — это позже я стал анализировать — появились разговоры о возможной вылазке боевиков, которые я пропустил мимо ушей. Я приехал на службу в 12 часов и заступил на дежурство. К вечеру, около 19 часов, я отвез домой нашу молодую сотрудницу Дали Хамхоеву, которая работала на телетайпе, она жила в многоэтажке в Назрани. Потом заехал к своей сестре и вдруг услышал свой позывной: дежурный срочно вызывал меня на работу, чтобы отвезти нашему министру телеграмму из Москвы. На обратной дороге я забрал Дали и поехал в МВД.
Около кругового движения заметил рассредоточившихся и изготовившихся к стрельбе людей в новенькой камуфляжной форме в масках и поприветствовал их сигналом. Подумал, что это наши ребята из так называемого «шестого» отдела. Доехав до министерства, я спросил у начальника по смене Дзейтова Белана, мол, что там за бойцы стоят на кругу. Тот, естественно, ничего о них не знал, не прояснили ситуацию и наши предположения о возможных рейдах или учениях наших коллег — ничего такого в тот день не намечалось. Прошло минут пятнадцать. Около входа во двор МВД стояло четверо парней из ОМОНа, я подошел к ним, и тут мы заметили огонь сигнальной ракеты, после которой на нас резко обрушился шквальный обстрел со всех сторон, раздались «психические» вопли боевиков с целью нас деморализовать. Было ровно половина одиннадцатого.
Я сказал ребятам, чтобы они быстро забежали во двор. Заскочив в «дежурку», я надел бронежилет, каску, взял автомат, рожки с боезапасом и выбежал на улицу, чтобы помочь стоявшим около шлагбаума гаишникам. Но до них я бы не смог добежать и поэтому подбежал к своей машине, дверь которой я почему-то впервые закрыл на замок. Подергав ручку, юркнул во двор. Не знаю, может то, что дверь оказалась закрытой, и спасло меня в ту ночь.
Целый час я отстреливался от бандитов из АК, израсходовал около 18 рожков, дуло буквально раскалилось от стрельбы. Тут я увидел ответственного по МВД Мовсара Махлоева, который тоже отстреливался, крикнул ему, чтобы хорошо укрылся, и попросил, чтобы вынес пулемет и подсумки. Он вынес пулемет, но передать его мне долго не мог, несмотря на то что между нами было всего несколько метров — таким плотным был огонь. В конце концов, он все же сумел передать мне оружие, а сам занял позицию в другом месте.
Я продолжил стрельбу по бандитам из пулемета, а они продолжали закидывать нас угрозами, орали, что им только кабинет министра нужен и ИВС. Видимо, кабинет им необходим был, чтобы провести там видеосъемки для отчета перед своими хозяевами, а в изоляторе содержались задержанные боевики.
При перебежке меня ранило в ногу, и менять позицию стало труднее. Бандиты опять начали угрожать, требовали сдаться на их милость, даже пытались проводить агитацию, мол, бросайте свою неблагодарную работу за мизерную зарплату, матом ругались от отчаяния. Я разложил около каждой елки по паре рожков, и при очередной перебежке взрывная волна гранатометного выстрела отбросила меня в сторону, я на секунду потерял ориентацию.
Где-то около двух часов ночи, отстреляв весь боезапас, я забежал во двор МВД. Все думали, что я убит, и когда увидели, что жив, очень обрадовались. Дали перевязала мне рану.
Мы опять заняли позицию и вновь стали отстреливаться, но уже из двух пулеметов и автоматов. В эту минуту, протаранив ворота МВД, во двор въехал автозак с бандитами, на котором они намеревались вызволить своих дружков из ИВС. Мы осыпали его градом пуль из пулемета и обездвижили.
Тут подбежала Дали и сообщила, что кто-то звонит из Москвы по телефону. Я взял трубку, этот кто-то что-то спрашивал, я в резкой форме его оборвал, сказав, что нам некогда. Потом через двадцать минут Дали опять попросила взять трубку. Оказывается, оба раза звонил министр МВД России Рашид Нургалиев. Узнав, кто на проводе, я представился, сообщил о происходящем. Министр расспросил о ситуации, о наличии боеприпасов и попросил, чтобы мы простояли до утра, добавив, что доложит Президенту и вылетит. Я обнадежил министра, сказав, что бандиты не войдут в министерство.
К тому времени, когда огонь уже утих и стало понятно, что боевики ретировались, к нам стал стучаться один, как потом выяснилось, предатель, который служил в наших рядах и которого бросили его дружки (буквально через месяц его уничтожили в собственном доме при попытке отстреливаться, — прим. авт.). Я впустил его, он начал говорить, что боевики ушли, мол, никого на улице нет, я сказал, чтобы ему выдали оружие. Наверное, он пришел выяснить обстановку и затесаться среди защищавших МВД. А ведь мог запросто и перестрелять нас всех...
Под утро стали показываться и другие сотрудники, которым после ночного боя с призраками я не верил на слово, и, установив пулемет на УАЗе, не подпускал их к МВД. Издалека мне кричали о многих убитых наших боевых товарищах, просили опомниться. В общем, постепенно я поверил в эти увещевания и подпустил коллег...
Урусхан не очень любит вспоминать ту страшную ночь. Самой тяжелой физической раной, оставившей след на его теле, стала серьезная контузия, которая до сих пор болью в голове дает о себе знать. Но в те дни после жестокого боя он не думал о себе, руководство ведомства и республики предлагало ему пройти хорошее лечение и уйти на пенсию. Он подумал, что товарищи заподозрят его в малодушии, и остался в строю. А ведь многие покинули ряды милиции после угроз преступников. На пенсию он ушел только в 2019 году. Работает нынче охранником в крупном торговом центре, является отцом шестерых детей, некоторые из них имеют уже свои семьи. Ну а тогда поговаривали, что его хотят представить к званию Героя России. Но то ли документы застряли в бюрократических сетях, то ли что-то другое этому помешало.
Я хорошо помню, как в первые дни после бандитского нападения на республику в общении со знакомыми ребятами, служившими в органах, многие из них упоминали какого-то героя, практически в одиночку отстоявшего здание МВД. Это был Урусхан Олигов, простой парень из Кантышево, никогда не мнивший себя героем и не подозревавший, что судьба уготовит ему такое суровое испытание на прочность. Однако он с честью прошел его.