Какое только производство ни пытались запустить под крышей этих огромных цехов! Сначала здесь пробовали наладить выпуск электронасосов и всякой железной утвари для домохозяйств, потом появилась идея собирать автомобили известной корейской марки. Все тщетно! То ли проклятие на это место наслали, то ли звезды над ним не так расположились.
Однако, думаю, что все намного прозаичнее: работа тут никак не шла, потому что... у ее организаторов не было мотивации и цели принести пользу людям. Ах, да: речь идет о просторных корпусах бывшего Назрановского завода электродвигателей малой мощности, с помпой введенного в эксплуатацию в начале нулевых. Сегодня на этих площадях кипит бурная деятельность обувной фабрики ООО «Фелидже Пэллэ», свидетельствующая о том, что благородная цель все-таки появилась.
О том, кто и как ее определяет, корреспондент газеты «Ингушетия» беседует с конструктором — модельером обуви, неутомимым мастером своего дела Владиславой Иовашвили.
— Владислава Анатольевна, скажите, как вы оказались в Ингушетии?
— Если в двух словах, то мне сделали предложение, от которого невозможно было отказаться (смеется). Я работала в Нижнем Новгороде, хотела там остаться, планировала даже купить жилье. Но в один прекрасный день от земляка (я сама коренная бакинка) поступил звонок, мол, есть такой проект, который надо поднять. Я сказала, посмотрю, взяла отгул, приехала сюда и... застала удручающую картину. Здесь работали турки, предприятие результатов не давало. Шили обувь, но реализовать не могли. А производство — это такая вещь, где грош цена предприятию, не способному продать свой товар.
В принципе, мне очень интересно участвовать именно в процессе налаживания производства: занимаюсь этим больше тридцати лет, работая на различных обувных фабриках. Постепенно изучила историю вашего края, выяснила, что здесь, увы, нет серьезных производств. А это значит, что люди не привыкли к таким понятиям, как производственная дисциплина, производственный цикл.
И действительно: в первое время — а я здесь уже полтора года — было очень трудно объяснить людям, что нельзя просто так отойти от рабочего места, чтобы попить чайку, опаздывать на работу, сорваться с нее в любое время, оправдывая свое отсутствие срочными семейными обстоятельствами.
К сожалению, эта проблема еще не изжита до конца. Поэтому «захожу» с другой стороны — психологической. Пытаюсь внушить работникам, что они не винтики, что именно они, а не бездушные машины и конвейеры здесь главные, что от их мотивации, нацеленности на успех зависит будущее нашего предприятия. Очень трудно люди перестраиваются: обижаются, принимают на личный счет, близко к сердцу замечания, многие уходят с работы. Самое удивительное, что подобным образом ушли отсюда и турецкие рабочие, которые первыми сюда приехали: ничего им нельзя было говорить, мол, сами с усами. Они шили то, что у них в Турции востребовано, не думая о том, что здесь свои предпочтения.
В конце концов, остались те, кто хочет работать, любит то, чем занимается. Здесь у нас часто проходят экскурсии для школьников. Вижу, что детишек не особо интересует наша профессия: все хотят быть чиновниками, стоматологами, финансистами. Я пытаюсь объяснить им, что найти свое призвание в жизни, любимую профессию, в которой ты востребован — это огромное счастье, что работать без желания, ради того, что профессия в данное время считается престижной — это насилие над собой. Озвучивали предложение открыть здесь профтехучилище, чтобы обучать молодежь обувному делу. Те, от кого это зависит, вроде бы согласно кивают головой, но дальше этого дело не двигается.
А ведь от нас — взрослых, нашего примера зависит, сумеют ли дети найти свое призвание в жизни. Например, я замечала, что мой сын с детства хочет быть поваром, и поддерживала его в этом стремлении. Теперь он профессиональный шеф-повар, руководит большим коллективом. А вначале меня ругали близкие и знакомые, дескать, единственному сыну не могла нормальную профессию найти. Моя мама 40 лет проработала в детском саду, из самого отсталого малыша могла сделать умницу. Ну, дар такой. Отец был профессиональным электриком, мог для огромного предприятия разработать наиболее эффективную схему, за ним специально приезжали. Брат — профессиональный водолаз, под водой делает уникальные сварки. Родители всегда повторяли: освоил профессию — или будь в ней лучшим или уйди и не мешай другим.
— И кто сегодня остался на фабрике: местные или есть и приезжие?
— Мест всем хватает. К примеру, я сагитировала приехать сюда высококлассных мастеров с 20-30-летним стажем из Узбекистана. Это было настоящее приключение. Получив отпуск, я решила слетать домой, транзитным рейсом через Ташкент. Наша группа располагала свободным временем, и мы решили прогуляться по старому городу, полюбоваться его достопримечательностями. Но мне важно было попасть в отдельный квартал, где, как я выяснила, работает целый картель обувщиков. Нашла это место, пообщалось с их главным, рассказала, что в Ингушетии надо поднять на ноги обувную промышленность, что есть все условия для работы, оставила свои контакты. По приезде в Ингушетию рассказала обо всем нашему руководителю Аслану Митиеву, он поддержал идею. Чуть позже нам позвонили, мы наладили видеосвязь, поговорили конструктивно. В итоге, к нам приехало 40 мастеров. Заключили с ними годичный контракт. Им здесь в офисном корпусе созданы отличные условия для длительного проживания: спальни, молельная комната, интернет, телевизоры, на идеально чистой кухне готовят трехразовое бесплатное питание, для местных — обед.
Вообще, во время поиска рабочих рук я ставила перед собой задачу, чтобы у приезжих и местных не было заметных различий в культурных и религиозных ценностях, имелась психологическая совместимость. У вас здесь более строгий образ жизни, чем в других регионах. Это видно даже по предпочтениям в цвете обуви: местные любят темные цвета. Словом, сегодня наш коллектив из полутора сотен человек, можно сказать, стал на ноги. Конечно, до идеала еще далеко. Но мы к нему стремимся.
— Чем коллектив сейчас занят, есть ли крупные заказы?
Я поработала, представила восемь моделей, из которых военное начальство выбрало две. Мы пообщались с военными, узнали их предпочтения, потихоньку доработали детали. Например, у нашей обуви есть своя фишка, которая в экстремальных условиях облегчает ходьбу, снимает напряжение с ног. Нам передали, что даже министр обороны Сергей Шойгу надевал тактические ботинки и остался ими доволен.
Чувствуем свою ответственность перед защитниками Родины, поэтому вкладываем в работу всю душу. Когда видишь результат, тогда радость на душе. Это и есть та самая мотивация, о которой я говорю. До этого заказа отшили берцы — армейские ботинки с высоким голенищем, около 2 тысяч пар. Глава Ингушетии Махмуд-Али Калиматов лично оценил их высокое качество.
Готовимся к производству летней коллекции обуви для военных. Пока ждем комплектующие из Ростова, а я работаю над разработкой моделей. Знаете, от модельера очень много зависит в производстве. Его главная цель — создать такую модель, которая будет пользоваться популярностью у покупателей. То есть обувь должна быть не только стильной, отвечать всем последним модным трендам, но и удобной, качественной, выполненной из качественных материалов.
Однако не менее важно для модельера добиться эффективности производства, разработать модель так, чтобы максимально избежать отходов. Малейшая ошибка при разработке модели — и на линии все рушится по принципу домино: от заготовки до пошива. Помню, в Баку модельер разработал одну модель, на фабрике потратили дорогостоящую кожу, итальянские подошвы, заплатили рабочим, а в конце — нога не зашла в обувь. И здесь до меня такая картина из залежей испорченной обуви наблюдалась. На потоке просто дают задание, все исполняют. А в провале виноват модельер.
— Откуда сырье берете?
— В основном сырье нам доставляют из Москвы, Белоруссии, Татарстана, Ростова-на-Дону, Дагестана. Это кожа, войлок, нубук (мелковорсистая кожа, в процессе выделки подвергающаяся хромовому дублению и шлифовке лицевой поверхности мелкоабразивными материалами), итальянская водонепроницаемая экшн кожа (внутренний слой кожи, покрытый специальной водонепроницаемой пленкой).
Несмотря на санкции, предприимчивые люди находят выходы на поставщиков, лазейки. К примеру, поставки сырья из Словении останавливали, но в итоге удалось все уладить. Конечно, желательнее было бы работать на чисто российском сырье. Но приобрести его вовремя не получается, а в производственном процессе важны сроки исполнения заказов. Ждать своей очереди получения сырья — это уже не работа. Год мы работали по так называемой давальческой схеме: это когда заказчик передает нам свое сырье на обработку с целью получения продукции с заданными качествами. При этом и сырье, и готовый продукт остаются в собственности заказчика, а мы просто выполняем условия договора подряда, предоставляя для этого свои мощности и рабочую силу за оговоренное вознаграждение. Но сегодня мы выросли из этих штанишек и хотим работать самостоятельно. Есть и первый опыт.
— Я вижу вы увлеченная натура. Какие планы перед собой в дальнейшем ставите, может, есть мечты?
— В ближайших планах — завершение переговоров с заказчиками из Москвы по пошиву обуви для железнодорожников к своей униформе. Заказ большой. А мечта... Мечтаю открыть свой офис, где я могла бы целиком и полностью отдаваться любимому делу — моделированию обуви. Обожаю сидеть ночами напролет и придумывать образ новой обуви. Без ложной скромности признаюсь, что мои модели выставлялись на многих выставках и неизменно оценивались высоко.
Еще мечтаю, чтобы мои коллеги осознали, что я их очень люблю, что наш успех зависит только от коллективной работы. Я могу лишь создать красивую модель обуви. Но если ее отошьют абы как, спустя рукава, то мой вклад в общий труд бесполезен. Поэтому я здесь за каждого работника переживаю, называю их сестрами и братьями. Люди должны знать, что их ценят. Когда они видят, что с ними обращаются как с пустым местом, то и они подспудно начинают саботировать. Поэтому периодически собираемся вместе, проводим собрания, где обсуждаем не только свои недочеты, но и любые темы. Такие встречи и сплачивают коллектив.