Священная гора

Значимость и ценность Столовой горы (Мят-лоам) в жизни ингушского народа

Почитание гор, придание им святости и таинственности — весьма распространенное явление среди древних народов. Это связано с архаическими воззрениями на мироустройство и миропорядок древних людей. Вспомним хотя бы роль культ горы Олимп в Греции, Синая — у палестинских евреев, Гималаев — в Индии и т. д.

Была такая священная гора в древности и у ингушского народа. Называлась она — Мят-лоам. Другое своё название — Столовая гора — она получила по русской версии, благодаря своему географическому сложению — у неё плоская, но огромная по площади вершина, напоминающая с виду стол.

Так уж повелось у предков ингушей, издревле живущих у подножия этой скалы и в ущелье реки Терек, что Мят-лоам стала местом священным и притягательным в совершении различных ритуальных обрядов. С горой Мят-лоам у древних были связаны представления о сверхъестественном и таинственном, она рождала вокруг себя легенды, мифические представления об устройстве мира, суеверный страх и волшебные сказания о всемогущих богах и героях. Не даром здесь были сосредоточены три святилища: Мят-Сели, Мятар-Дяла и Сусон-Дяла. Основное из них и сохранившееся до наших дней — это святилище Мят-Сели, от двух других остались лишь руины и полуразрушенные стены.

В одном из поверий, записанном в 1966 году исследователем И. Дахкильговым со слов 78-летнего Жен Шаухалова, жителя селения Бейни, расположенного на южном склоне Мят-лоам, говорится, что Бог создал Мят-лоам тогда, когда сотворил Землю.

«Подобно тому, как человек с особой любовью смотрит на творение рук своих, Дяла, сотворив землю, с небес решил посмотреть на нее. Глянул вниз и залюбовался своим творением. Все было ладно: и горы, и долы, и леса — все, видимое на земле. И Дяла решил: «Поставлю-ка я на земле метку, по которой будет видно, что земля есть мое творение». Опустил Дяла руку и ладонью прижал землю. Затем Бог поднял руку вверх. На земле должна была остаться вмятина. Но случилось другое: земля, обласканная тем, что великий Дяла коснулся ее дважды, протянулась вслед за рукою и, вспучившись высоко в небо, остановилась. Так образовалась гора Мят-лоам. «Не зря Бог оставил метку на нашей земле — она показалась ему краше всех других», — многозначительно и с неким удовлетворением заключил свой рассказ Шаухалов».

Отметим, что подобные предания известны только у ингушей. Да и само название «Мят-лоам» исконно ингушское, считает известный художник Али Хашагульгов, приводя следующий довод, что «мята» («мата») — означает «родина», «отчизна», «страна», а слово «лоам» означает гора. Такого же мнения придерживается и известный ингушский писатель И. А. Кодзоев в своём Толковом словаре архаизмов и малоупотребительных слов ингушского языка.

С горой Мят-лоам связано множество других ингушских легенд и поверий. По одной из них, очень давно жили в этих местах великаны. В те времена у верховного Бога Дяла был примечательный Сокол счастья — «Ираза кер». Сделан он был из серебра, а глаза его были из золота. Мать одного из великанов оказалась жадной женщиной. Она повелела своему сыну принести ей Сокола счастья. Дяла обитал на вершине Казбека. Послушный воле матери великан попытался похитить у Дяла эту птицу. Конечно же, всеведущий Дяла узнал про это и тут же поразил великана молнией, насмерть. А великан в это время находился на горе Мят-лоам. Пораженный молнией, он упал на гору. Боясь, что от гниения великана по всей земле пойдет большой смрад, и, пожалев его за послушание матери, Дяла превратил великана в камень. Каменный человек, растянувшийся на горе, и сейчас виден в ясную погоду, если посмотреть на гору Мят-лоам.

Языческий период у ингушей длился не одно тысячелетие и прочно закрепил в сознании людей святость и покровительство божеству горы Мят-лоам, покровителя земледелия и плодородия, в честь которого и построен храм Мят-Сели.

Святилище Мят-Сели построено, по данным исследователей, не позднее XVI века. Это строение с прямоугольным основанием (6,98×3,59 м) и двускатно-ступенчатой крышей (12 сланцевых плит с продольным гребнем-«коньком»). Общая высота сооружения — 4,92 м (высота продольных стен до первых плит крыши — 1,77 м). Толщина стен — 50 см. Внутреннее помещение по длине поделено стрельчатой аркой на две равные части.

Каждое лето в день летнего солнцестояния у святилища Мят-Сели древние предки ингушей проводили жертвоприношения, совершали моления и проводили грандиозные праздники. Этот день по ингушскому календарю считался началом летнего периода, которое определялось с помощью естественных или искусственных ориентиров и наступало, когда солнце в полдень достигало высочайшей точки на небе. На этой высоте солнце оставалось несколько дней, затем начинался его поворот на зимний путь.

К концу XIX века под влиянием ислама ингуши ограничивались лишь принесением жертвы солнцу, сопровождавшейся обязательной раздачей мяса и общественной трапезой. Но из письменных источников нам известно и то, что в Мят-Сели, по свидетельству современников, обрядовые моления, в частности с просьбой ниспослать им дождь во время засухи, проводились вплоть до начала XX века.

Так, доподлинно известно, что в 1925 году жители Джейрахского ущелья молились о дожде и устраивали в святилище на Столовой горе жертвоприношения. Группа жителей во главе со жрецом поднималась на священную гору к святилищу Мят-Сели, ведя с собой жертвенного быка. На вершине горы его ставили обращенным головой к востоку. Верховный жрец, обратившись лицом на восток, произносил молитву, просил Бога дать дождя и большого урожая, после чего быка резали и здесь же в огромных котлах варили мясо.

По некоторым свидетельствам, на священной горе собирался народный совет, принимавший важные решения. Здесь же проходили турниры, на которых определялись лучшие ингушские джигиты.

Данный памятник в прошлом очень почитался не только ингушским населением окрестных районов, но и соседствующими народами горной Грузии, Северной Осетии и Чечни. Одним из последних жрецов этого и двух рядом расположенных культовых сооружений (Мятер-Дяла и Сусон-Дяла) был мудрый Эльмурза Мехтиев из ингушского селения Фалхан.

О священной горе и святилище Мят-Сели, о паломничестве на эту гору писали исследователи Ч. Э. Ахриев, Н. Ф. Грабовский, Н. К. Зейдлиц, А. Базоркин, Б. К. Далгат, Л. П. Семенов, И. П. Щеблыкин, Е. М. Шиллинг и др. Археологические работы здесь проводил в 1975 году М. Б. Мужухоев. Все эти работы содержат ценную информацию о древних религиозных представлениях ингушей.

В описаниях авторов мы наблюдаем разное правописание названий Мят-лоам и храма Мят-Сели, хотя речь идет об одном и том же, и потому оставляем их в приведённых цитатах без изменений.

Н. Ф. Грабовский: «Джераховцы, кистинцы и галгаевцы считают себя магометанами, но вместе с тем у них встречаются некоторые христианские и языческие обряды; особенно резко выдаются последние... Многие места в горах назваными обществами считаются священными. У джераховцев и кистинцев, например, признается священной так называемая Столовая гора, видимая из Владикавказа на юге, на которой есть часовня, известная под именем Мят-Цели».

В начале XX века Асламбек Базоркин написал произведение под названием «Горское паломничество», где подробно описал процесс паломничества ингушей к святилищам горы Мят-лоам. Он дает точную этнографическую картину горского паломничества к святилищу Мят-Сели.

«На обширной площадке у храма Мятцели собирались для ритуального действия все взобравшиеся на святую гору паломники. Женщины расставляли деревянную посуду для праздничной трапезы, дети суетились у разложенных вокруг возвышенности костров. Жрец Цейсаг, одетый в белое одеяние, произносил молитву, паломники вторили ему. Длинное исхудалое лицо священника часто покрывалось слезами, стекая по белой бороде на одежду. Сильный голос священника, с заметной старческой разбитостью был обращен к небесам: «Великий Боже, создавший небо и землю! — воскликнул жрец, причем он обратил свой тусклый взор на светлое солнце, лучи которого ослепляли глаза. — Боже, благослови наше предприятие, благослови пришедших к Тебе с дарами, дай нам плодородие и обилие хлеба. Избави свой народ от мора и голода, о, великий!..» Могучий голос отчетливо раздавался по горам, и эхо внятно вторило ему.

Вокруг старца опустив головы, в молчаливом покаянии стояли солидные горцы. После продолжительного моления, обращенного к Богу и патрону Мятцели, а затем и восклицания «Аминь», приносили в жертву откормленных овец. Затем развязывали бурдюки с пивом и аракой, раскладывалось по тарелкам вареное мясо, овсяные лепешки, другая припасенная еда. Первыми усаживались за импровизированные столы мужчины, и с благословением жреца чаша с хмельным напитком начинала свой торжественный круг. Молодежь тут же заводила танцы. Еще засветло усталые, но довольные раскаянием и праздником паломники начинали свой обратный путь к дому».

В яркой художественной интерпретации передал значимость Столовой горы в жизни ингушей и само паломничество на святую гору в своём художественно-историческом произведении «Из тьмы веков» И. Базоркин.

«Вон древний аул Кёрбете, под ним многобашенные аулы Арзи, Ляжг, вон в лесу Бейни, над ним, на Столовой горе, маленькой точкой виден храм Мятт- села... Всё это — страна отцов, древняя колыбель народа...» — пишет он. «Перед самой уборкой и покосами всегда справлялись праздники в честь божьеликой Тушоли и Мятт-села. Но в этом году жрецы перенесли торжества на более позднее время, чтобы у народа было чем воздать должное богам за ниспосланную им благодать».

Базоркин также приводит в своём произведении молитвы, обращённые к божествам. Это ряд просьб и пожеланий, произносимых с особым пафосом, возвышенно, умиротворённо, с чистыми помыслами, где каждое слово, каждое действие насыщено священным содержанием, с осознанием того, что они должны дойти до Бога.

С 21 июня 2008 года по инициативе поклонников древней истории Ингушетии возобновилось традиционное паломничество на гору Мят-лоам, к средневековому храму Мят-Сели. Современное паломничество ничем не связано с религиозными верованиями предков ингушей, это всего лишь дань исторической памяти и культурным традициям средневекового прошлого.

В дни летнего солнцестояния жители Ингушетии, молодые и пожилые люди, невзирая на возраст, туристы и гости республики, желающие увидеть это благодатное место с его древней историей, рано утром в назначенный день устремляются на вершину Мят-лоам.

Приведём некоторые цитаты туристов, побывавших на восхождении к Столовой горе:

«Выстроившись в длинную цепь, медленно начинают подъем в гору, по нескончаемому для глаз серпантину. Люди идут по узкой тропе, веками протоптанной паломниками на крутых склонах альпийских гор, поросших густым разнотравьем. Подъем на вершину горы к святилищу Мят-Сели занимает не менее шести часов. Достигнув цели, туристы устраивают привал рядом со средневековым храмом Мят-Сели, и здесь, на вершине горы Мят-лоам, проводят несколько часов, отдыхая на пышном зеленом ковре из трав, наслаждаясь прекрасными картинами живой природы и человеческого зодчества каменной архитектуры средневековья. Здесь, на вершине священной горы ингушей, невольно чувствуешь трепет перед великим духом этих мест. Ему, кажется, чужды человеческая суета и беспокойство. К вечеру туристы, впечатленные замечательным колоритом здешних мест, спускаются вниз по тропе, усталые, но довольные своим этнографическим «паломничеством».

«Гора Мят-лоам кажется недоступной. Скалистые утесы напоминают тело гиганта. Змейкой вьётся тропинка по горному склону, через луга, по завалам. Навстречу ползут туманы, напоенные ароматами трав, холодным дыханием освежая лица путников».

«Мы выдвинулись с ним к подножию Столовой горы, к месту, которое еще называют Божьим склоном, склоном Богов. Сколько бы раз я ни бывала в окрестностях Столовой горы, всегда восхищалась ее величием и необыкновенной энергетикой. Высшая по духовному значению точка Ингушетии! Божественное место! Неудивительно, что у версии, согласно которой именно тут причалил Ноев ковчег, сторонников по-прежнему много».

«Столовая гора — это место, где всегда много солнечного света днем, а ночью небо усыпано множеством звезд, и кажется, что до них можно дотронуться».

«Здесь потрясающая аура. Нависает Столовая гора, придающая магию этой точке на карте Ингушетии. Как и все мифические места, существование которых будоражит воображение, впечатление от посещения их непередаваемые, это восторг до дрожи, до сильного сердцебиения. Хочется сохранить в памяти каждую минуту такой поездки».