Год назад ушёл из жизни Макшарип Багаудинович Мужухоев. Известный в научных кругах археолог, ученик великого кавказоведа Е. И. Крупнова, профессор, первый из числа ингушей и чеченцев защитивший докторскую диссертацию по историческим наукам, преподаватель Чечено-Ингушского, позже Ингушского государственного университета. Трудяга и необыкновенно скромный человек.
Для того чтобы написать очерк о коллеге, с которым работала несколько лет на одной кафедре в Институте экономики и правоведения, я общалась с теми, кто бывал с ним по молодости на археологических раскопках, поднимался на вершины гор к склепам, перечитывала его труды, и с уважением отмечаю научную интеллигентность и огромную кропотливую работу, которую он проводил. Учёный должен иметь веские аргументы, прежде чем писать научную статью, говорил М. Б. Мужухоев. Свидетельством тому являются его публикации. Открытые им циклопические строения горной Ингушетии, точная датировка ряда поселений в горах, уходящих корнями в 3 тыс. до н. э. и многое другое имеют важное научное значение.
Из многообразия вопросов, которыми занимался М. Б. Мужухоев, я решила познакомить читателей с одной из его публикаций, касающейся вопроса распространения ислама среди ингушей (М. Б. Мужухоев «Проникновение ислама к чеченцам и ингушам»). Основаниями для него являлись археологические данные и проведённые исследования.
Часто бываю в горах. Вижу огромное число гостей, которые живо интересуются историей, архитектурой, культурой народа, частью которой являются солнечные склепы и мусульманские могильники. Если подземные, полуподземные и солнечные могильники исследовались, и немалое число найденных в них предметов находятся в музеях, то мусульманские могильники долгое время не принимались во внимание и не изучались.
Надмогильные памятники, находящиеся по соседству с солнечными склепами (селения Кели, Эгикал, Фалхан и др.), ограждённые мусульманские захоронения в черте села (Фалхан), солнечный склеп, находящийся в центре мусульманского кладбища (нижний Барах), солнечный некрополь и развалины мечети, расположенные рядом (Фалхан), мусульманские могильники, выраженные в необработанных недатированных надмогильных камнях, надгробные памятники с указанием даты погребения, чурты и развалины первых мечетей — все это говорит о переходном состоянии религиозных взглядов, некоторой преемственности и утверждении ислама.
Если в средневековье ингуши хоронили родных в склепах, и предки как бы находились рядом, то с принятием ислама первые кладбища появляются в черте села, позже за селом. Но однозначно, ингуши хоронили и хоронят родственников на земле своих предков.
Этим вопросом, как и многими другими, руководствовался некогда и д. ист. н. М. Б. Мужухоев, который приложил немало усилий в деле изучения археологических памятников в горах. Начиная с 1973 года в составе первого отряда археологической экспедиции Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы М. Б. Мужухоев проводил регулярные полевые изыскания с целью выявления и изучения раннемусульманских погребальных памятников края, расположенных вблизи или на окраине селений, отдельных надмогильных камней, расположенных вне кладбищ.
Письменные свидетельства отрывочны и противоречивы. Много на кладбищах необработанных, естественных надмогильных камней без датировки. В горной Ингушетии сохранились небольшие кладбища из нескольких десятков захоронений, чаще всего ограждённых каменной изгородью. Есть одиночные захоронения с разнотипными по форме надгробными плитами-стелами, холмики с каменной обкладкой. Интересно отметить тот факт, что некогда имевшиеся в горах каменные ящики позже выразились в том, что раннемусульманские погребения обкладывали каменной кладкой. Имеются высокие каменные надмогильные памятники с арабской надписью и датой захоронения. Археологом В. И. Марковиным было обнаружено несколько могил на мусульманских кладбищах под крестообразными надмогильными камнями, хотя их выдавали за христианские надмогильные камни.
Судя по надмогильным памятникам (чурташ), люди долгое время не могли напрочь отказаться от былых форм погребального обряда, пишет М. Б. Мужухоев. И если в прошлом они «обеспечивали» усопшего всем необходимым в ином мире, то на первых этапах принятия ислама старались продолжить эту традицию, но уже изображениями, орнаментами на надмогильных камнях.
По орнаменту надмогильного камня можно было различить мужское и женское погребения. Встречаются в горах богато орнаментированные одиночные стелы, одна из которых над мужским погребением, являющаяся самой ранней из числа установленных в ущелье реки Фортанги, была отмечена вблизи селения Мержой (1280 по хиджре, т. е. 1863-1864 гг.); другая — в районе с. Кошк в ущелье реки Армхи (1299 год по хиджре, т. е. 1881-1882 гг.).
Естественно, новый для горцев погребальный обряд отличался от прежних обрядов. Некоторая упорядоченность в соблюдении погребальной обрядности осваивалась ими с годами. Однако, как заметил М. Б. Мужухоев, в горной Ингушетии, в отличие от других горных районов, не было замечено в захоронениях фактов нарушения ориентации «восток-запад».
Надо отметить, что датированные надмогильные камни более крупных размеров с арабскими надписями появились позже. Экспедицией, в составе которой работал М. Мужухоев, были датированы предгорные и высокогорные могильники Фортанги, Ассы (Оздикский, Нижнеоздикский, Нижнекийский, Таргимский, Хамхинский, Картский) и Армхи (Эрзийские, Кошкский, Шуанский, Белханский, Ибнские).
В районе Фортанги было обнаружено два могильника из 33-х и 31-го погребений. Погребения имели правильную восточную ориентацию. Первое кладбище разрасталось от центра к краям, второе — с южной окраины. Согласно первоначальным датам погребений, кладбища были образованы не ранее второй половины ХIХ века.
В целом ранние погребальные памятники Ассы и Армхи характеризуются однообразием. Могильники имеют по несколько десятков погребений, исключением является могильник с. Хамхи, где имеется до 100 захоронений; вдвое меньше — в Таргиме. Нередко мусульманские могильники разбивали рядом с позднесредневековыми языческими склеповыми постройками.
Если в горной Ингушетии речь идёт о ХIХ веке, то плоскостные ингуши (жители с. Ангушт), согласно Вахушти Багратиони, уже в XVII веке были мусульманами. Но до этого времени шёл процесс принятия ислама, и можно говорить о том, что уже с XVI века ислам стал к ним проникать. Однако о живучести доисламских верований говорит тот факт, что в 1810 году в рамках подписания договора с Россией, плоскостные ингуши давали клятву верности с именем святого Галь-Ерды. Хотя в числе подписавших договор были и исламские имена.
Таким образом, плоскостные ингуши начинают принимать ислам уже с ХVI века, период широкого распространения падает на XVIII век, чему способствовала оторванность от горной языческой основы.
В горах Ингушетии М. Б. Мужухоевым вместе с экспедицией ещё в 70-х гг. ХХ века было обнаружено, что мусульманские могильники являются разновременными, но не уходят глубже первой половины ХIХ века, и вескими аргументами в этом вопросе являются археологические данные и анализ погребальных памятников края.
Но наука не стоит на месте, и современные подходы в исследовании проблем истории и культуры народа, основанные на фактах и веских аргументах, в т. ч. о времени проникновения ислама, первых проповедниках, первых мечетях и примечетских школах Ингушетии, дополнят имеющуюся информацию.