К 74-й годовщине трагедии

Оболганные, но не сломленные

Иногда кажется, что сталинисты бессмертны. Именно про таких людей еще в 1962 году Анна Ахматова написала стихотворение «Защитникам Сталина»:

«Это те, что кричали: «Варраву

Отпусти нам для праздника», те

Что велели Сократу отраву

Пить в тюремной глухой тесноте.

Им бы этот же вылить напиток

В их невинно клевещущий рот,

Этим милым любителям пыток,

Знатокам в производстве сирот».

74 года назад, 23 февраля 1944 года — в День Красной Армии, ингушский и чеченский народы были поголовно депортированы в Казахстан и Среднюю Азию. Во время пребывания людей вдали от родины с клеймом спецпереселенцев, от различных болезней, холода и голода погибли десятки тысяч человек — дети, старики, мужчины, женщины.

Нелюдей-сталинистов этим не проймешь. Сотни тысяч безвинно загубленных человеческих жизней (только народов был репрессировано 13) для них «оправданные жертвы», словно величие государства не в людях, а в символах, нефти, других полезных ископаемых.

Главное, чтобы люди — то есть мы, наше подрастающее поколение — знали и помнили: наши отцы не были врагами народа. Враг народов сидел в Кремле в окружении палачей, и до сих пор его последователи пытаются оправдать террор, устроенный недочеловеком, на смерть которого всемирно известный политолог Абдурахман Авторханов, в частности, написал: «Умер Сталин! Осиновый кол ему в могилу!» Трезвомыслящий, практичный, умный человек назвал Сталина упырем, и миллионы людей согласны с ним.

Никакие «государственные интересы» не оправдывают убийства, но даже этих «интересов» не было, о чем убедительно свидетельствуют историки. В подтверждение этих слов (уже без эмоций) я в своих публикациях, посвященных трагедии 1944 года, приведу материалы известных ученых и исследователей (с некоторыми сокращениями).

В своей статье «Депортация ингушского народа 1944 года: уроки истории и современность», опубликованной в 1999 году, авторитетный историк, чьи фундаментальные знания никто не ставит под сомнение, профессор Тамерлан Муталиев пишет: «Многовековая история ингушского народа знает немало горьких страниц, но и в их ряду особняком стоит величайшая трагедия, начавшаяся 23 февраля 1944 года тотальной депортацией ингушского народа в Казахстан и Среднюю Азию. Много лет прошло с того дня. За это время родилось и выросло несколько поколений. Однако последствия этой чудовищной акции не только не изжиты до конца, но и по ряду жизненно важных аспектов оборачиваются новыми трагедиями в жизни не только репрессированных народов, но и, по крайней мере, их ближайших соседей».

Историк отмечает, что при анализе причин этого злодеяния, в частности в отношении ингушей и чеченцев, принципиальное значение имеет свидетельство известного ученого эмигранта, осетина по национальности, Георгия Токаева. «Уже в начале 1940 года Генштаб СССР пришел к письменному выводу, что в случае войны в южном направлении народы неспокойного края могут стать занозой в чувствительном месте военной машины, что поэтому было бы стратегически целесообразно принять своевременные «особые меры». Что это за «особые меры», мы охотно разъясним, если Сталин и Штеменко готовы принять приглашение опровергнуть наше утверждение», — писал Токаев в 1951 году.

Трагедию народов 1943-1944 годов Токаев напрямую связывает с этим заключением Генштаба. С ним же, по его мнению, связано и решение объединенного заседания Политбюро ЦК ВКП(б) и Государственного Комитета по обороне от 11 февраля 1943 года о выселении чеченцев и ингушей (то есть за год до его осуществления).

Среди причин, как отмечает ученый, есть и такая: совместные с немцами боевые действия в тылу Красной Армии. «Чего стоит этот притянутый за уши мотив, видно хотя бы из того, что ЧИАССР не была даже оккупирована ни на одну минуту, следовательно, никак не могла действовать «совместно с немцами», отмечает Токаев.

«В пользу подлинности сообщаемых им сведений свидетельствует многое. Мы знаем, что еще задолго до выселения чеченцев и ингушей в республике войска НКВД под предлогом борьбы с бандитизмом сплошь и рядом учиняли террор и насилие над мирным населением, провоцируя вспышки недовольства, готовя тем самым «обоснование» предстоящей жестокой акции. Следует отметить, что ни советские, ни современные российские историки практически ничего нового не внесли в анализ причин депортации, в дополнение к цитированной работе Токаева. Он же одним из первых показал неубедительность и даже лживость этой аргументации», — писал Тамерлан Муталиев.

Напомним, что мифы о чечено-ингушских бандитах раскручивались агентами НКВД и самими сотрудниками этих органов. Если, к примеру, и находилось 20-30 человек, недовольных сталинской властью и провокациями со стороны НКВД, то количество их раздувалось в десятки и даже сотни раз, о чем доносилось в Москву, чтобы выслужиться и заработать звания за якобы обнаружение больших бандитских групп и их уничтожение. Сегодня ни один уважающий себя ученый не доверяет цифрам НКВД, поскольку знает, как «создавались» и «уничтожались» «бандитские» группы.

Лишь в 1989 году стало доподлинно известно о том, что фактически реалистических сведений об этой части ингушского социума, которому и приписывалась основная вина за депортацию всего народа, просто нет. Почти полное отсутствие сведений о бандах, якобы свирепствовавших в ЧИАССР и послуживших поводом для выселения, показывает несостоятельность этих обвинений. Так, по Назрановскому району на 26778 человек населения в карточках только 5 человек, четверо из которых ингуши.

Что касается дезертиров и уклонистов, то их среди ингушей и чеченцев было не больше, чем в соседних субъектах. Данные Госархива России свидетельствуют: на территории ЧИАССР в период с 1 июля 1941 года по 1 июля 1944 года насчитывалось дезертиров и уклонявшихся от службы в Красной Армии 5297 человек (и не все они, разумеется, были чеченцами и ингушами). В Северной Осетии — 5228, в Дагестане — 4795, в Краснодарском крае — 26500, в Грузии — 21326, в Азербайджане — 23320 человек.

Несмотря на это, еще в начале марта 1942 года без объяснения причин в Чечено-Ингушетии был прекращен призыв в армию по воинской обязанности. Тогда же уже отмобилизованная в добровольном порядке, полностью обеспеченная конным со ставом, хорошо экипированная, укомплектованная опытным командным и политическим составом, получившая свой армейский номер чечено-ингушская дивизия была по личному указанию Берии распущена.

Лишь по настоятельному ходатайству Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) и Совета народных комиссаров республики была сохранена часть дивизии — 255-й отдельный кавалерийский полк. Показательно, что вплоть до конца 1942 года он героически сражался с противником под Сталинградом, понес огромные потери, которые так и не были восполнены призывниками из ЧИАССР: действовал запрет на призыв по воинской обязанности.

Профессор Тамерлан Муталиев в своей публикации напоминает о страшных цифрах: «Сознательно опускаю подробности, связанные с характером депортации многих сотен тысяч людей, условиями их переброски к местам ссылки и невыносимо тяжелой жизни, сложившейся у них, особенно в первые годы выселения. Обращу внимание лишь на то, что эшелоны товарных вагонов с ингушами и чеченцами в пути находились от 12 до 32 суток. Только за период с 23 февраля 1944 года до 1 октября 1945 года численность ингушей и чеченцев сократилась более чем на 91 тысячу человек. Эти факты самодостаточны, они вопиюще многозначительны. Депортация разбросала людей отдельными группами на огромных территориальных пространствах, поставила их в такие условия, в которых требовались высочайшая сила духа и сплоченность не только для сохранения этнического облика, но и просто для физического выживания».

Выдающийся казахский поэт, писатель и общественный деятель Олжас Сулейменов в своей «Белой книге», обращаясь к ингушам и чеченцам, пишет: «Братья и сестры! Признаюсь, сегодня мне, как никогда, трудно писать. Оттого, что книга эта написана не на бумаге. Она выжжена в опаленных душах стариков, мужчин и женщин, написана кровью детей, которые могли и должны были сами стать отцами и матерями детей, которые не родились не волей провидения, но волей жестокого рока, принесшего трагедию всему многонациональному народу советской империи, поправшей самые главные ценности национального и гражданского достоинства. Гибли и страдали все. Но гибель и страдания репрессированных народов, их горе и уничтожение многократно превзошли все трагедии, когда-либо происшедшие в истории с целыми народами, потому что нет большего несчастья для нации, чем потерять Родину».

Поэт отмечает, что всякий раз, когда посещает могилы казахов, нашедших вечный покой на своей родине, он находит и могилы умерших на его земле ингушей и чеченцев. «Их здесь более 300 тысяч — целая страна, в которой для мертвых нет различия по национальностям. Я молча стою над этими могилами, а перед глазами возникают образы людей, пришедших на мою родину оболганными и униженными, но несломленными!» — подчеркивает Олжас Сулейменов.

Закончить этот материал о депортации нашего народа в 1944 году хочу фрагментом из статьи Тамерлана Муталиева, лучше него я не скажу. Он пишет: «На Кавказе не принято восхвалять, а тем более — кичиться заслугами предков. Однако, даже при строгом следовании этому принципу, полагаю, мы обязаны отметить следующее. Ингушский народ, как и другие репрессированные народы, не исчез и не сошел с исторической арены после трагедии 1944 года, прежде всего, благодаря силе духа, сплоченности и жизнестойкости, унаследованной от своих отцов. Именно эти качества, передающиеся поколениям по эстафете, помогли Ингушетии устоять в условиях катастрофических последствий событий осени 1992 года.

При этом народ наш, понесший в XX веке огромные человеческие и материальные жертвы, отнюдь не озлобился и тем более не ищет поводов для сведения исторических счетов с кем бы то ни было. Он по-прежнему нацелен на мирную созидательную жизнь. Не ищет для себя льгот и привилегий за чужой счет. Но вместе с тем в рамках законов и правил жизни цивилизованного общества добивается того, чтобы считались с его законными правами и интересами».