Бабушка-имам

О тех, за кем хочется следовать

Дело было в Сунже. В его центре уже много лет открыта молельня для женщин. Она является спасением для тех, кто приезжает сюда по делам. Даже при моих редких посещениях отмечала, что каждый раз женская половина молельного дома бывает всегда заполнена. И здесь царит какая-то особая атмосфера.

Надо признать, что совершение обязательных молитв в коллективе (джамаате), кроме мечетей, практикуется у нас не так часто. В особенности, это относится к женщинам, хотя согласно исламу предпочтительность коллективной молитвы перед одиночной касается абсолютно одинаково и мужчин, и женщин. За ее однократное совершение всем обещана награда, равная выполнению 27 молитв.

У нас же для женщин привычно выполнять молитву в одиночку и в кругу семьи, и в особенности рядом с незнакомыми женщинами. Но это не касается сунженской молельной. В ней сложился определенный распорядок, которому начинают следовать и те, кто посещают ее в первый раз. Здесь, скорее, неестественно молиться в одиночку. И происходит это само по себе, даже интуитивно как-то.

И вот в моем недавнем посещении получилось так, что я застала здесь, к моему удивлению, небольшую группу молящихся (время молитвы только наступило, но постепенно молельня, как всегда, наполнилась). Возглавляла молитву в качестве имама бабушка лет 70, которая четко выполняла каждое ее действие. Она, как и подобает, предварила намаз икъоматом (призывом к молитве). Бабушка подозвала к себе сидевшую в ожидании азана девочку лет 10 (о том, что она ждет призыв муэдзина, девочка говорила вслух, видимо, обращаясь ко мне) и указала ей место рядом с собой. Только я хотела примкнуть к ним, как на это место встали женщины. Откуда-то возникли сомнения насчет того, присоединились ли они к коллективной молитве или нет и боязнь нарушить порядок вставания на молитву относительно имама. В общем, мое замешательство привело к тому, что помолилась я в одиночку.

И только я успела отойти от места молитвы, как увидела на себе пристальный взгляд бабушки-имама. Она решительно направилась ко мне со словами:

— Почему ты не присоединилась к нам? Разве ты не слышала икъомат и не знаешь, что, услышав его, следует присоединиться к молящимся для коллективного намаза? Эта молитва ведь в 27 раз лучше одиночной.

Мои хлипкие оправдания насчет того, что я не местная и замешкалась, бабушка решительно отсекла, подчеркнув всю серьезность ситуации. Все это звучало безапелляционно и с достоинством — бабушка была неумолима. Ее суровое лицо немного смягчилось, когда я обещала ей не делать этого в следующий раз. Напоследок, уже сияя улыбкой, бабушка-имам даже поцеловала меня в щеку. Уже у выхода я посмотрела на присевшую возле молитвенного места бабушку, желая напоследок перехватить этот благородный взгляд, под которым тебе хочется быть лучше. Но бабушка сидела, опустив взгляд, и уже перебирала четки, читая восхваления Всевышнему.

Представители старшего поколения в ингушском обществе всегда занимали ведущее положение. Почет и трепет перед ними были такими же неподдельными, как и выстроганная суровым бытом и высокой моралью бесхитростная жизнь. Альтруизм, многогранная справедливость и чувство ответственности за судьбу и благополучие каждого ингуша придавали лицам старейшин ни с чем несравнимый благородный оттиск. Даже одного выражения их лиц бывало достаточно, чтобы не отойти от морально-нравственного знаменателя. Их речь всегда была краткой, без лишних речитативов, но содержательной и мудрой. К ней просто нельзя было не прислушаться, ведь в ней сквозь века эхом передавалось назидание предков. Они являют собой непременное связующее звено в цепи сохранности ядра ингушского народа.

Каждый из нас, думаю, признается в том, как приятно в жизни встречать таких самородков. Не все сегодня желают источать эти обычаи, но, наверное, все еще способны испытывать почет к тем, кого невозможно не уважать. Преисполненные изнутри благородством и верой люди непременно будут преображать и окружающих. Именно такой я и запомнила бабушку-имама. Да воздаст ей Всевышний благом в обоих мирах!