Государственный музей истории ГУЛАГа в Москве к 70-летию подписания Всеобщей декларации прав человека, к 100-летию Гражданской войны в стране и 100-летнему юбилею А. Солженицына 10 декабря 2018 г. открыл новую экспозицию под названием «ГУЛАГ в судьбах людей и истории страны». 15 залов одного из этажей музея в мультимедийном формате последовательно показывают историю репрессивной советской системы с 1920 по 1950 год.
Работа над проектом заняла почти три года. Самое сильное впечатление от общих больших и малых индивидуальных витрин, технологически превосходно оформленных, — это раритеты, подлинники личных вещей, изданий, документов, фотографий, сохранивших энергетику и дух их владельцев. Сама стилистика экспозиции передает атмосферу жизни-не жизни как отдельного человека, так и всего замордованного советского общества указанного периода. С каждой вещью, документом, артефактом, выставленным на обозрение, связана чья-то частная судьба, либо национальная, либо групповая. Интерактивные детали как бы помогают стать участником показательных судебных процессов, воочию увидеть лесоповал на Соловках, стройку Беломорканала.
Выдающиеся «враги народа», погибшие и выжившие в советском Мордоре, словно впаяны в мрачные стены лабиринта: Созерко Мальсагов, отец Павел Флоренский, Варлам Шаламов, Александр Солженицын и другие. В зале экспозиции «Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН)» вы знакомитесь с подробной историей концлагеря, статистикой, видите уникальные хроники времени, в том числе и знаменитый фильм «Соловки», созданный советским агитпропом в 1929 году как ответ на публикации Созерко Мальсагова, легендарного беглеца, на русском и английском языках в 1925 и 1926 годах (в русской эмигрантской газете «Сегодня» в Риге в виде очерков, а в английском издании отдельной книгой). В прекрасно оформленной витрине, посвященной С. А. Мальсагову, представлен подлинник его книги: S. Malsagov. «An island hell: A Soviet prison in the far north», London, 1926; Нансеновский паспорт апатрида, так называемый «Сертификат Лиги нации», выданный С. Мальсагову после побега из Соловков в Финляндии в 1926 году как беженцу; белая шелковая шаль верной Леби, жены Созерко; конверт письма, отправленного им незадолго до смерти из Великобритании жене в Грозный. На черной металлической пластине белым четким шрифтом на русском и английском языках лаконично выписаны основные вехи судьбы одного из главных врагов советской власти, внесенного в антологию сопротивления коммунистическому левиафану в XX веке: «Созерко Артаганович Мальсагов, 1895-1976, село Альтиево, Ингушетия — Эштон, Великобритания. Участник Первой мировой войны. Ранен в бою. Во время Гражданской войны 1917-1922 сражается на стороне белых. Командует 1-м ингушским кавалерийским полком армии А. И. Деникина. В 1922, когда правительство советской России объявило амнистию, добровольно сдается властям. Вопреки обещаниям, заключен на 3 года в Соловецкий лагерь особого назначения. В 1925 из отделения лагеря на материке совершает побег в Финляндию. На родине остаются жена и дети, которых С. А. Мальсагов больше не увидит. До самой смерти оба супруга хранят верность друг другу».
Когда вы снимаете со стены под витриной наушник (их два — с русской и английской текстовой версией), то начинаете слышать и сразу же видеть прямо на стене над витриной с раритетами видео и фотоматериалы, галографически объемно показывающие трагедию семьи в большом историческом контексте прошедшего «века-волкодава». Как бы от первого лица излагается история побега, а также история взаимоотношений мужчины и женщины, сохранивших веру и верность, давших только раз в жизни клятву и не нарушивших ее... Текстовой материал основополагается на скрупулёзном знании документов и писем, которые были предоставлены семьей Созерко Мальсагова. Текст читает народный артист России Авангард Леонтьев, звучит аутентичная ингушская мелодия.
Лабиринт экспозиции почти заканчивается в зале, посвященном национальным репрессиям «Спецпереселенцы». Здесь документальная информация закрепляется высокой эмоцией, вызванной образной визуализацией трагедии народов: семь черных стел, символизирующих семь народов (ингушей, чеченцев, балкарцев, карачаевцев, крымских татар, немцев Поволжья, калмыков), с высветленным внутри каждой стелы пространством надежды и веры на возвращение в родные края — горсточкой земли с родин этих депортированных Сталиным народов в 1941-1944 год. Идея горсти земли — родины пришла к автору проекта Т. Булгакову от прочтения стихотворения «Горсть земли» Джемалдина Яндиева, выдающегося ингушского лирика и спецпереселенца, прошедшего со своим народом все тяготы отлучения от родины с 1944-1957 годы:
В иных краях, заброшенный судьбой,
Я странствовал от родины вдали.
Но я всегда носил тебя с собою,
О горсть моей родной земли!
Как сердце матери, своим теплом ты грела,
И я искал настойчиво и смело
Дороги, что на родину вели.
Ты жизнь мою и честь в пути хранила,
В борьбе дала мне мужество и силу,
О горсть моей родной земли!
Ингушская тема («ингушское измерение») одна из самых пронзительных в концепции экспозиции: несмотря на бесчеловечность и аморализм государства-террориста, были люди — маяки со свободной волей и верностью своему предназначению, спасавшие не только себя, свою свободу и достоинство, но и достоинство будущих поколений от морока страха и духовного уныния. Пример Созерко Мальсагова как отдельной личности и ингушского народа как духовно-этнической исторической общности, увековеченные документально и символически в пространстве государственного музея России, дают некоторую надежду на выход из антропологической катастрофы, в которой страна и люди оказались после сталинской вивисекции. Возможно, придет время, когда каждый человек и каждый народ в доступных пределах (разума, воли, свободолюбия) будет полноправным субъектом своего существования, а не объектом социальных и политических инверсий очередного нацотца.
Экспозиция будет работать пять лет. В год 75-летия сталинской депортации нашего народа знакомство и размышления о «ГУЛАГе в судьбах людей и истории страны» особенно актуальны в контакте возобновляющихся пароксизмов любви к «отцу всех народов» и человекоистребительных традиций его «национальной политики».
Марьям Яндиева