Первый народный театр

Искусство народа с большой буквы

В далеком 1959 году мой отец сказал моей матери: «Ты стала женой режиссера народного ингушского театра», и она, как «жена декабриста», с детьми последовала за ним из города Грозный в село Назрань. В соответствии с приказом министра культуры Чечено-Ингушской АССР В. Татаева от 17 ноября 1959 года малоизвестный корреспондент Боков Ахмет Хамиевич, работавший в редакции ингушской республиканской газеты «Сердало», был переведен на работу в народный театр.

Через год в Нальчике на выездном заседании Всероссийского театрального общества заместитель председателя в своем докладе отметил, что на Северном Кавказе имеется единственный народный театр, который работает на национальном языке, — это ингушский народный театр из села Назрань.

Чтобы осознать величественный смысл этой фразы в наши дни, надо было бы оказаться в 1960 году, когда она была произнесена. Мечта Бокова показать на сцене спектакль на ингушском языке сбылась, и ингушский язык впервые в истории народа зазвучал со сцены ингушского театра. Культурный прогресс в нравственных вопросах в Назрани еще не взял верх, но в идейном, яростном и затяжном споре, наперекор устоявшимся формам поведения того времени, национальные артисты заговорили со сцены на родном ингушском языке. Чтобы этого добиться, Ахмету Бокову пришлось, в роли обновителя культурного мышления, от рассвета до заката, с проницательностью государственного деятеля методично осуществлять новаторский переворот в сознании всего поколения ингушской молодежи и развеять все надуманные предрассудки о театре. Если вообразить и отвлечься на минуту, то мы с удивлением увидим, что история дала всему поколению «шестидесятников» возможность проявить себя, и Боков, из их числа, полностью использовал этот шанс, который дала ему судьба. Так уж у него повелось, что вновь ему пришлось опровергнуть простую логику событий. Приблизившись к литературному авангарду Союза писателей Чечено-Ингушетии, мой отец сменил направление своей активной деятельности.

«Для меня три года, прожитые в Назрани вместе с народным театром, — сказал когда-то Ахмет Хамиевич в одном из интервью известному журналисту Ахмету Газдиеву, — остались самой счастливой порой в моей жизни...»

«Еще юношеская любовь к театру привела его сначала в Алма-Атинскую театральную студию и школу киноактера, а затем — на сцену ингушского народного театра. Неистощимая любовь к театру пробудила в актере и режиссере драматурга, помогла написать множество одноактных пьес, очень веселых и озорных. Боков поставил тогда немало спектаклей, но наибольшим успехом у зрителей пользовалась пьеса «Бача и его жены» — комедия в трех действиях, в которой автор и режиссер исполнял и заглавную роль», — написал в своей статье «В творческом поиске» профессор Ибрагим Дахкильгов.

Мог ли будущий народный писатель Чечено-Ингушетии знать, что его придуманная история, возникшая на кухонном столе и начертанная чернилами на бумаге, станет такой правдивой и будет иметь такой успех? Этого он не только не мог знать, этого не мог знать никто! Литературный вымысел пьесы, миновав цензуру Министерства культуры ЧИАССР, художественный совет театра имени Нурадилова и другие подводные камни, имея при себе высокохудожественную и эстетическую часть, злободневную сатиру и новое, о чем еще не успел никто написать, выкристаллизовывается, и в новом качестве уже в спектакле выходит на сцену народного театра. Пьеса буквально нашпигована народным юмором, а ее народный характер пронизан оригинальным орнаментом оптимистичной сатиры, который вечно молод и живет сегодняшним днем. Народный юмор нельзя спрятать и запереть на страницах, ему нужен простор, и озвученные героями пьесы юмористические выражения народа будут жить столько, сколько будет существовать ингушский народ.

Все потуги автора пьесы были не напрасны, спектакль не стал «литературным памятником», а был живым и притягивающим к себе все новых и новых зрителей. Чем ярче играли артисты, тем больше они подталкивали время к долгожданному моменту, когда конфликт между поколениями станет стихать, и твердость и неподатливость одних будет уступать место на извилистой дороге, по которой шло все общество, новой радостной и светлой романтике других. В конечном счете, победила народная мудрость. Народный театр, как манифест новейшей культуры, внес огромный вклад в коренной перелом духовного развития ингушской молодежи. С самого зародыша и последующего новаторского становления театра, каждодневным напряженным трудом всего коллектива, многие стоящие перед ним преграды таяли и растворялись, моральная агония дала трещину, и, как сказал классический персонаж, «лед тронулся».

Можно только удивляться, как самодеятельным артистам: Микаилу Зангиеву, Беку Абадиеву, Хаважу Торшхоеву, Хаве Карахоевой, Алихану Сагову, Тамаре Акиевой — с их безмерной силой воли, проявляя творческую инициативу, удалось глубоко осмыслить драматическое искусство и постигнуть театральную музу. Вскоре театр стал наполняться талантами из народа.

В период расцвета на его сцене, после трудового рабочего дня, с вдохновением трудились назрановские журналисты местной газеты «Ленинский путь» Урусхан Абадиев, Сулейман Паров, Идрис Сукиев, Дауд Албогачиев. Новобранцы из различных сельских организаций: учитель Хусейн Гайтукиев, заведующая библиотекой РК КПСС Зина Долакова, электромантер Юнус Даскиев, заведующий магазином Аслан Мухиев, штукатур Багаудин Утабаев. Работница швейной фабрики Д. Майсигова, Магомед Булгучев, Бисолт Албаков, Лида и Мустафа Медовы, Шамиль Кодзоев, Алаудин Машхоев, педагог Назрановской школы Людмила Секачева, директор Назрановской музыкальной школы Лидия Рамун, преподаватели Назрановского сельхозтехникума, фельдшер В. Колосков, ученики средней школы Алихан Ужахов, Магомед Оздоев, Иса Балкоев, Г. Зязикова. Всего в труппе было задействовано более тридцати актеров. Их жизнь и быт в то совсем не сладкое время были и так тяжки, но они верили в себя, в светлое будущее и возвышали свой дух, служа театральному искусству, без какого-либо материального вознаграждения. Жизненные корни молодых людей, одаренных талантом, были настолько сильны, что удушающий труд, разные невзгоды и неудачи, обязательное умение петь и танцевать, держать осанку и правильно выставлять ногу, уметь громко и внятно декламировать литературный текст и импровизировать.

Короче, полный хаос в мыслях, зубришь, зубришь и чувствуешь сам, как ни на грамм не подходишь к роли: или ты не врос в нее, или не вырос вместе с ней. У многих опускались руки, но самое главное — не новаторский дух. В то время актеры были малоопытны, но режиссер хорохорился и делал вид, что все нипочем. Он долго и кропотливо работал над подробнейшими мизансценами и требовал от всех актеров точного соблюдения всего того, что он разработал. Как стоять, как держать руки, какой наклон головы, каким голосом говорить, отход и подход, и всякое-всякое бесконечное, что может происходить на сцене в живом и энергичном спектакле. Без остановочной репетиции, во всю длину всего спектакля, добиться было невозможно, все эти разорванные по времени репетиции, потому что приходилось приспосабливаться к различным вариантам свободного времени артистов: утром, днем и вечером, и затем сводить все в одно целое.

Много душевных переживаний народному режиссеру приходилось переносить при распределении ролей. Было и такое, что актеры были обижены и недовольны теми ролями, которые им вручались. Были роли пустые и напыщенные, мужские и женские, главные и второстепенные, яркие и удручающие, а иногда просто надо было быть статистом. Кому-то выпадала удача, и роль в спектакле была в их жанре, и их амплуа, как говорится, это его роль без маски. А впереди — сценическое действие, генеральная репетиция без костюмов, а потом прогон в костюмах, с гримом и париках, с приклеенной бородой и усами.

Изможденный Боков, ища свое облегчение, или ругался, но чаще шутил и вызывал в актере творческое, заинтересованное отношение к роли. Каждый день преподносил большие и маленькие сюрпризы. Он много работал и над другой подготовительной режиссерской работой, добиваясь того, чтобы несчастья и страдания героя на сцене стали бы собственным несчастьем и страданием зрителей, находящихся в зрительном зале, а юмор смог захватить абсолютно всех и долго не отпускать их из своих объятий.

Общительный по своей природе, с огромным и неиссякаемым чувством юмора, как человек из народа, Ахмет Боков не заглядывая далеко вперед, создавал коллектив, где царило равенство и солидарность. Чувство локтя друг друга, ощущали на себе все народные артисты ингушского народного театра. В конечном счете, мастерство, которое бесконечно оттачивалось, учение и труд, беспредельный энтузиазм с живым творчеством актеров брало свое и воплощалось на сцене.

Ахмет Хамиевич составил репертуар театра с хорошим литературным вкусом и знакомил публику с классическими пьесами и произведениями молодых авторов. Боков поставил множество пьес: «На заре» И. Базоркина, «Вольные мастера» З. Дановской, «Предложение» и «Хирургия» А. Чехова, «Слуга двух господ» К. Гольдони, «Годы странствий» А. Арбузова, «Барабанщица» А. Салынского, «Двадцать свадеб в один год» Ю. Петухова, «Айшет» У. Юсупова, «Не вкусивши горького» А. Бокова.

Каждая постановка имела аншлаг и пользовалась заслуженным успехом. Несомненно, театральные постановки народного театра, являлись культурным событием не только района, а Чечено-Ингушской Республики в целом. О народном театре писала пресса, о нем одобрительно говорили в народе и во властных кабинетах.

«Театральный храм» Назрановского дома культуры, без вестибюля, и без позолоченных рам с фотопортретами артистов и режиссеров, без вешалки и без театральных коридоров с красными ковровыми дорожками, без буфета и театральной кассы, сцена «с ноготок», с подмостком, но без бархатного занавеса, без ямы с будкой и суфлера, зрительный зал из одного партера без балкона и лож и без мягких кресел. Театр без гримерок и уборных, без туалетных столиков, без зеркал над ними, без обвешанных вокруг них лампочек и еще большого множества «без»! На дощатой сцене без декораций и всякой бутафории, лишь стол и три стула. Все эти несуразицы и терзания сглаживает афиша! Афиша, наклеенная на стене, это творение художника, и от его вдохновения зависит многое, успех или не успех всей пьесы. «Бачеи цун истийи» («Бача и его жены»)...

Репетиции кончились. Наступил воскресный вечер. Прозвенел один, второй и третий звонок! Искусство народа открыло свои двери для своего народа! Стремление идти вперед к народным традициям через сцену, в поиске новых форм развития народного искусства, придавало сил рабочим сцены, которыми одновременно были актеры и исполнители главных и второстепенных ролей.

В это время за кулисами и за стоящим трюмо с медным тазиком и кувшином с водой, одной лампочкой над ними, за стеной, на которой развешаны театральные костюмы, а на полу и полках сваленный разный сценичный реквизит — и за всем этим театральным имуществом следит пожарный и осветитель в одном лице. С одним прожектором на улице, главной люстрой в зале и другими разными электрическими шнурами, удлинителями и переносками, со всем осветительным парком, за художественной правдой, развернувшейся на сцене, где был задник из сценического горизонта и разные драпировки, и декорации из занавесок и тюлей, которые прикрывают выход на сцену, а далее три деревянные ступеньки, которые ведут к дежурке с дровяной печкой. И за всем этим стоит Ахмет Боков — счастливый и радостный, мрачный и изможденный, который был в народном театре и режиссером, и автором, художником и декоратором, драматургом, администратором, рабочим и актером. Только не был зрителем, а мог видеть, как в зрительном зале его жена, со слезами на глазах, переживала и радовалась вместе со всем народом очередному успеху народного ингушского театра!

Ладимир Боков